Поступление В 1 ЛМИ им. И.П.Павлова
Я сдал вступительные экзамены, набрал 18 баллов из 20 возможных. Иду посмотреть списки зачисленных студентов, стенды с которыми расположены на территории института в зоне так называемого «пяточка». Прямо за стендами – полукруглый фасад здания с огромными колоннами. Я уже знаю – это легендарная семёрка (аудитория №7).
В верхней части стенда крупными буквами написано
Список абитуриентов, зачисленных по результатам вступительных экзаменов в 1 ЛИМ им. акад. И.П. Павлова
Далее следовал перечень более шестисот фамилий с указанием номера группы. Нашёл себя: Соловьёв Михаил Михайлович, 147 группа.
На соседнем стенде расписание практических занятий и лекций 1 курса, а внизу информация.
На первое занятие по анатомии студенты допускаются только в белых медицинских халатах, шапочках, в сменной обуви и при наличии анатомического пинцета и скальпеля.
У 147 группы первое практическое занятие 1 сентября – анатомия. Где же взять, купить халат, шапочку, пинцет со скальпелем? Задаю этот вопрос окружающим меня новоиспечённым студентам-первокурсникам. Оказалось у многих из них уже всё это есть. Об этом заранее позаботились их родители, родственники – медики.
Объявление на следующем стенде:
Получить в деканате 1 курса выписку из приказа о зачислении и указанием время встречи с ректором.
У меня в руках выписка из приказа о зачислении Соловьёва Михаила Михайловича на 1 курс 1 ЛМИ им. ак. И.П. Павлова. Это значит, что через 2 года я буду курсантом морского факультета, ещё через 4 года – морским врачом-офицером. А дальше – море! В выписке указано, что для прохождения официальной процедуры зачисления 30 августа 1954 года в 10 часов я должен быть у кабинета ректора, т.е. послезавтра.
Дома меня ждёт сюрприз. Муж моей тёти – Володя (Емельянов Владимир Васильевич) — переход на страничку Е.В.В., дарит мне трофейный велосипед фирмы Diamant по случаю моего поступления в институт, и приглашает завтра вечером совершить загородную прогулку на велосипедах в Ропшу.
На следующий день с утра мы с мамой идём в Гостиный двор покупать медицинский халат. Есть халаты разного фасона и размеров. Продавец предлагает мне примерить халат. Подсознательно я ещё не готов стать врачом. Мои мысли, мечты о будущем связаны с образом морского офицера, а не врача в белом халате. Я отказываюсь надеть, примерить медицинский халат. Под давлением мамы соглашаюсь, чтобы мне «приложили» халат к спине и таким обрзом определили нужный размер, длину.
Пинцет сам нашёлся. Правда длинный и ржавый. Он существовал у нас с незапамятных времен. Им пользовалась моя тётя Маша при проявлении и закреплении фотографий. Вместе с фотоаппаратом ФОТОКОР он достался мне, когда тёти Маши не стало. А вот скальпеля найти мы не смогли. Взял на всякий случай складной перочинный нож.
После возвращения домой с покупками, я поехал в Красное Село. Там располагалась воинская часть, в которой служила моя тётя Тоня (Емельянова Антонина Дмитриевна) и её муж – Володя. После обеда в Красном Селе Володя, его сосед – офицер той же части и я поехали на велосипедах в Ропшу, известную своими прудами, в которых для царской фамилии выращивали ценные породы рыб.
Мы купались в этих прудах, играли в волейбол, а на обратном пути выпили холодного пива. Вкус пива мне не понравился, но отказаться я не смог, так как Володин сослуживец предложил тост за успехи и здоровье студента 1 ЛМИ им. акад. И.П. Павлова, т.е. за меня.
Утром я проснулся с головной болью. Было больно глотать, пропал голос. Когда я приехал к 10 часам на приём к ректору, мог только шипеть. Перед кабинетом ректора толпились первокурсники в ожидании своей очереди. Вынув выписку из приказа о моём зачислении в институт, присоединился к ним и стал ждать своей очереди. Наконец сотрудник института, приглашавший войти очередного первокурсника в кабинет ректора, произнёс:
— Соловьёв. Я ринулся к дверям кабинета ректора, протягивая ему на ходу выписку из приказа о моём зачислении. Взяв и прочитав мою выписку, сотрудник поглядел на лист бумаги, лежавший перед ним на столе, и громко произнёс:
— Это не Вы, указывая при этом выразительным жестом место, куда я должен вернуться.
— Как не я? Я – Соловьёв! – попытался я прокричать.. Но из моего раскрытого рта донеслось лишь шипение. Я был ошеломлён. Как я могу доказать, что я, это — Я, если не могу членораздельно произнести ни одного слова.
— Я пригласил Соловьёва Александра Владимировича, а не Вас, Михаил Михайлович — объяснил он мне.
— Есть тут Соловьёв Александр Владимирович? – спросил он. От толпы первокурсников отделился рослый парень могучего телосложения с голубыми глазами, слегка вьющимися волосами и тихим голосом ответил:
— Я — Соловьев Александр Владимирович — и прошёл внутрь помещения, сопровождаемый сотрудником института.
Через несколько минут из кабинета ректора вышел улыбающийся первокурсник Соловьёв Александр Владимирович, а сотрудник института громко произнёс:
— Вот теперь другой Соловьёв.
Не дожидаясь пока он зачитает моё имя и отчество, я опять ринулся к нему, протягивая выписку из приказа о моём зачислении. Но всё повторилось вновь.
Глядя в лист бумаги, лежавший перед ним, он прочитал:
— Соловьёв Юрий Петрович. Да, Соловьёв Юрий Петрович, а не Михаил Михайлович. Есть тут Юрий Петрович? И пропустил к ректору такого же щуплого паренька, каким был я.
У меня возникла мысль, что кто-то сознательно или случайно подделал документы и по результатам моих экзаменационных оценок в институт зачислили другого Соловьёва, а меня теперь обвинят в мошенничестве. Я хотел объяснить это сотруднику института, но не мог произнести внятно ни одного слова. Только шипел.
Юрий Петрович долго не выходил от ректора. Я уже решил пойти домой и всё рассказать маме, когда ко мне вернётся мой голос. Но тут услышал:
— Вот теперь, Михаил Михайлович, проходите.
Я вошёл в кабинет ректора. Там было много людей, но я видел только одного. Это был сам ректор. Он сидел за столом в кителе темно-синего цвета с адмиральскими погонами. Взглянув в лист бумаги, лежавший перед ним на столе, он поднял голову, улыбнулся мне и спросил:
— Ну что, Михаил Михайлович, сбылась ваша мечта?
Я хотел ответить – Сбылась, но произнести это слово мне не удавалось. Я только энергично закачал головой.
Продолжая улыбаться, он спросил меня:
— А каким врачом Вы хотите быть: терапевтом, хирургом?
Я хотел сказать – как Вы — морским. Но понял, что произнести эти слова не смогу. Тем более, что ректор назвал то слово, первый слог которого я мог воспроизвести с горем пополам – хирургом. И я стал шипеть: хи-, хи-, хи.
Сотрудник института, проверявший наши выписки из приказа о зачислении, наклонился к ректору и что-то ему сказал. Они оба засмеялись. Ректор поднял голову, улыбнулся и спросил:
— Где же Вы, Михаил Михайлович, потеряли голос? На рыбалке, на охоте?
Не мог же я сказать, что виной всему холодное пиво.
Я вновь воспользовался подсказкой ректора и стал шипеть:
Охх. Охх. Охх, что означало – на охоте. Он понял меня и задал следующий вопрос:
— А где охотился?
На этот вопрос у меня был ответ. На протяжении трёх лет я проводил лето в семье моего дяди Саши в деревне Михайловка в 5-6 километрах от железнодорожной станции Шапки. Там я действительно охотился с трофейной немецкой винтовкой – глушил рыбу в реке Мга, стрелял по воронам. Слово Шапки было спасительным для меня безголосого. Поэтому я вдохновенно и энергично стал шептать: Шап, шап, шап!.
Наш ректор, Алексей Иванович Иванов — страстный охотник, сразу понял меня. Он встал, пожал мне руку и пожелал успеха в учёбе и на охоте в Шапках.